Михаил Турецкий. Хор имени меня? Пусть будет так!
Четверть века в одном «хоре». Хоре «имени меня». Техническое название поначалу — так, меж своими, стало именем нарицательным для всей страны, даже для мира в целом. Хор имени Турецкого. Михаила Борисовича. А он и не против. Имя громкое, имя броское, запоминаемое. К чему приводит культ личности в отдельно взятом хоре можно увидеть и услышать уже сейчас, 25 и 26 марта в БКЗ «Октябрьский». В рамках концерта, объединяющего «все лучшее».
Отчего так называется мой коллектив и не иначе? — переспрашивает Михаил, потягивая крепкий свежезаваренный кофе. — А, так вышло, так сложилось, а потом… осталось, закрепилось в массовом сознании. Мы не ставили, точнее, я не ставил пред собой каких-либо задач как-то обозначиться. Придумать вычурное название, своеобразную «шапку», чтоб ее потом «продавать» направо и налево. Я создал группу вокалистов, я скомпоновал все эти голоса, я руковожу коллективом. Отсюда мое имя в заглавии. Да, хор Миши Турецкого. Так проще жить. И в том названии есть большой элемент моей личностной ответственности за все содеянное нашим певческим ансамблем на сцене. Миша, ты бы прав. Или же — такое тоже может прозвучать: Миша, ты был не прав. В итоге я за все в ответе. А коллектив при этом будет иметь какое-то среднее, непонятное, аморфное название? Кому-то так проще, легче, комфортнее. А я привык за все быть в ответе. Хор Турецкого? Да, хор Турецкого.
То есть, Михаил Турецкий — это бренд?
Почему бы и нет? Да, бренд. И этот бренд очень даже ходовой. Ты знаешь, когда приглашаешь наш хор, что ты получишь. Ты получишь высший класс и нечто большее впридачу. Когда мы выступали в Америке — а мы довольно долго выступали в Америке, и тогда о хоре Турецкого мало кто знал в России, наше имя было хорошим рекламным манком. Так, размышлял обыватель, стоп, хор. А народу для хора маловато. Какой-то Турецкий… А потом привыкли и по-другому нас звать и не могли. Быть брендом в мире «купи-продай» не так-то уж и плохо. Главное, было бы что продавать. А нам есть, что продавать. Московский Большой Кремлевский дворец, ваш БКЗ «Октябрьский» тому реальные свидетели.
Если для внешнего мира Михаил Турецкий — бренд, то кем вы, Михаил Борисович, внутри своего коллектива, деспот и диктатор?
Ну, уж так ставить вопрос… Хотя, отчасти ты прав. Быть руководителем, быть качественным, взвешенным, проницательным начальником, значит, быть диктатором. Да, я диктатор, но не Пиночет. Я диктатор творческий. Я настаиваю на своих музыкальных волеизъявлениях, и мои коллеги верят мне и никто, по сути, не спорит. Я иногда люблю собрать творческий консилиум, но сделать все по-своему. Потому что единоначалие в принятии решения очень важный момент. От этого много зависит. Дискуссии имеют место быть. Но когда творческий процесс поставлен на поток, нужно кому-то взять бразды правления в свои руки. А раз мы — хор Турецкого…
Сегодня «Хор Турецкого» — больше, чем хор. Творчество Турецкого, если верить сети интернет, его мелодичного коллектива — это нечто божественное. Уж ваша песня точно — и строить, и жить помогает. А вы-то сам как себя оцениваете?
(Ухмыльнулся) Звездой, таким сверхчеловеком, я себя не ощущаю, и никогда такого чувства у меня не было. Я знал, у меня есть Богом данный талант. Талант музицировать, талант организовать музыкальный коллектив. И не более того. Талант — понятие наживное, и его надо развивать. Нельзя похваляться талантом. Тут как от любви до ненависти — всего один шаг. Оступился, и нет таланта. И все, и нет никакого культа личности, потому что нет той личности, которая своими амбициями себе пробивает дорогу ввысь, создает культ. Небожителей на Земле нет. Все букашки. А считать себя магом или волшебником… А иногда и такое обо мне пишут. Мол, вы маг и волшебник, мы тут три месяца после ваших выступлений в некой эйфории ходим. Вы что-то такое сделали, после чего жизнь наша улучшилась… А я, и мы все, весь наш коллектив — мы не маги, и не волшебники. На самом деле самое большое «чудо», которое мы несем людям — это идея. Как в свое время Лолита Милявская и Саша Цекало несли определенную идею, будучи дуэтом. Их идея была такова: подобное сочетание несочетаемого, как у них — возможно! Она — большая, статная, высокая, красивая. Он — маленький и несуразный. Но они вместе и там имело место быть счастью. Счастье возможно! И пошла цепная реакция. Наша «цепная реакция» — нести позитивный заряд наших выступлений в массы. А массы, пришедшие на наши концерты, понесли сей позитивный энергетический заряд дальше. А те люди — дальше. И мы от этого… ловим кайф, да — ловим кайф! Ведь нет ничего лучше, как нести людям истинную радость.
Вашему чудному коллективу — в общей сложности, сейчас 25 лет. Срок продолжительный, серьезный. При этом вы, Михаил Борисович, пламенный экстраверт. Темперамент которого не может пребывать в каком-либо состоянии долго. Какая-то несостыковка получается. Отсюда вопрос: каким запасом прочности обладает «Хор Турецкого»? В какой возрастной категории вы сейчас находитесь?
Если бы меня спросили все это 25 лет назад — что будет там, впереди, как это все будет — я бы не знал, что и как вам на этот счет ответить. Мало того, понятия не имею, буду ли я на сцене через 25 лет, в каком это виде будет происходить. Буду ли я выезжать на сцене в инвалидной коляске или же закрою весь этот проект. А может создам нечто совершенно новое, при этом останусь в тени, вне сцены, как это случилось с нашим долгожданным проектом «Десять сопрано». Я не знаю, я наслаждаюсь тем процессом, который мы создаем каждый день, каждый час, каждую минуту. Сегодня мы спели здесь, в Петербурге, а вчера дали концерты в Москве, а там дальше… Как карта ляжет! По иудейскому религиозному предписанию человек не имеет морального права заглядывать глубоко в будущее или искать спасения в прошлом, опираться на прошлый опыт. То есть максимальным смыслом обязан сегодняшний день наполнить. И я стараюсь жить так. Я — за процесс! Меня совершенно не волнует результат. А отсюда произрастает крепкое завтра. Вне зависимости, певец ты или дворник. Если этот человек максимально вкладывается в свое «сегодня», в свое «сейчас», у него определенно есть свое крепкое «вчера», и есть небезнадежное «завтра». Это, видимо, во мне заложено еще со школы. Когда мой отец говорил мне: учись как надо сейчас, прямо сейчас. Выкладывайся максимально сегодня. И когда наступит завтра, оно тебя не будет пугать. Прошли годы, и эта наука мне пригодилась. Я выкладывался каждый день, старался жить так, чтоб ушедший день был максимально насыщенным. Меня не волновало — будут ли ха это платить, что я завтра буду есть. Я просто делал свое дело. Когда я пошел учиться музыке, на хоровое дирижирование, отчетливо понимал (ко всему прочему об этом мне говорили добрые люди) все это дирижирование — непрестижное, неперспективное, неплодоносящее, нереально бедное искусство, на котором нельзя зарабатывать. Но я осознавал — мне это нравится! Нет денег — заработаю частным извозом (это была середина 80-х), а музыкой буду заниматься для души. А потом как-то… все это «вылезло». Потому, что я так здорово занимался всей этой музыкой, что музыка начала меня кормить. Появился хор, «Хор Турецкого». И вы знаете, к этому слову, словосочетанию — «Хор Турецкого». Стали уважительно относиться. И раскрутили нишу, оказалось, хор — это не что-то такое скучное и нереальное, а может стать частью шоу-бизнеса. «Хор Турецкого» может жить без спонсора, ибо его спонсоры — это его зрители. А ведь было время, когда мы жили на грани жизни и смерти. Выживали, выживали, а потом даже и деньги какие-то пошли. И теперь не стыдно людям в глаза смотреть. Людям: зрителям, а также женам, детям. Это же счастье! В караоке люди платят за то, чтоб спеть. А нам самим за наше пение платят (смеется). Знал ли я, вот что это выльется 25 лет назад?!
Дмитрий МОСКОВСКИЙ
Фото предоставлены официальным порталом арт-группы «Хор Турецкого»
