ИМА-ПРЕСС

«Робокоп» ворвался в нашу с вами жизнь 30 лет назад и произвел эффект разорвавшейся бомбы. При всей блестящей составляющей нечеловечески хлесткого боевика Пол Верховен наполнил «Робокопа» множеством вполне себе человеческих достоинств. Возможен ли гибрид души и хладного металла, что же все-таки первично у «Робокопа» — плоть, кровь или железное обмундирование, и как там все время твердил глава заграничных мафиози в «Приключениях Электроника», где ж у него кнопка… ИМА-пресс и портал КИНОАФИША. Инфо вспоминают вместе…

Скрестить хладную сталь и живую человеческую плоть всяческие пытливые умы жаждали давно. Еще до появления бульварного чтива и кинематографа массового потребления. Робокоп в том благородном деле далеко не первенец. Те же големы из разнообразных мистических легенд и вполне себе художественных творений разных веков и разных лет своим появлением на свет обязаны не только куску глины, могучему заклятию хитромудрых умов, но и капле человеческой крови. Что далеко ходить, сам человек – есть сущность живая, из праха вышедшая и в прах уходящая. Сотканный из металла и человеческой плоти человекоагрегат уже и не голем, послушное новообразование, сотворённое под конкретные цели, но вполне себе разумное существо, человек во всей своей интеллектуальной красе. При этом уже и не человек – с точки зрения механики и двигательной активности.

Да, во главе угла стоит именно человеческая персоналия, кто ж поспорит с этой аксиомой, особенно после контакта с тем самым Робокопом, человек, самый настоящий! Однако при всей своей человеческой природе главный герой кинопьесы, имя которой – «Робокоп», по большей части механизм, основательно отлаженный, со множеством деталей и микросхем, у которого руки, ноги, иные части некогда человеческого тела – набор агрегатов. Как у любой другой машины. Разве что этой самой машиной управляет не кто-то там извне, как мы автомобилем или же пылесосом, но человеческое существо, «обросшее» механическими гаджетами. Правда, в отличие от Железного человека, от гениального Тони Старка из легендарной франшизы Marvel, Робокоп свой метализованный панцирь, напичканный всем необходимым для службы закону и порядку, свое бронированное «наращивание» снять уже не может. Ибо вживлен, буквально впаян в это самое человекоагрегатное синтетическое нечто…

Творцы «Универсального солдата», где Жан-Клод Ван Дамм и Дольф Лундгрен из простых смертных солдат становятся биороботами и смертоносным оружием, а также создатели заглавного героя из «Терминатор» как-то раз основательно призадумались над божественным вопросом мироздания. То есть – что первично и что вторично в таких вот человекомашинах. И если в «Универсальном солдате» изначально было ясно, кто и кем там управляет, металла как класса в тех смертоносных киберсолдатах вообще нет, это скорее тема управляемых извне зомби. То Терминатор подкинул массу загадок своим создателям, что ж в этом биороботе первично, что вторично, машина, изощренный механизм, либо человеческое начало, которое в первом фильме легендарной саги – «Терминатор» Джеймса Кэмерона 1984 года, персонажу Шварценеггера даже мешает. Кто не помнит, как это скопище металлических костей словно испорченную линзу вынимает вполне себе живую роговицу вполне себе живого глаза. Только малость поврежденную по причине ранения. А мышцы из плоти и крови, наращенные поверх механического скелета – душераздирающее зрелище для начала 80-х. Кэмерон, как он впоследствии говаривал, задумался, было дело, над тем, что первично в Терминаторе, что вторично, но отложил разбор человекоагрегата на потом.

Увлекся безупречной моторикой действия, ведь первый фильм был хорош своей кинетикой, а не структурой присланного из мрачного, но революционно настроенного будущего человекоробота. И только создатели четвертой части Терминатора, картины «Терминатор. Да придет спаситель» 2009 года товарища МакДжи, сумели дать четкое и ясное понимание, что в теминаторовом человекороботе главное, что – наращенное. Когда вывели некий прообраз шварцнеггерова персонажа – своего рода прототип, матричное начало, человека и машины в «одном флаконе», того самого парнишки, роль Сэма Уортингтона, которого послали на казнь, но изощренный электронный мозг заменил казнь на последующие вселенские муки. Всегда быть в маске… Нет, в маске, с отдельными обширными включениями механическими – теперь судьба его.

Собственно, до того, как появилась ходячая отгадка на вопрос Терминатора – что там главное, что второстепенное, плоть или металл, свой вариант человекоробота дали в «Робокопе» еще в 1987 году, когда решили выпустить на неспокойные улицы мятежного Детройта машину, так похожую на человеку, либо же человека, так похожего на агрегат. Как там было у группы «Любэ» в хитовой композиции конце 80-х? «Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся-агрегат. Ты агрегат, Дуся, на сто киловатт…». И та самая «Дуся», то есть полисмен из стали и праведного гнева вышел у Пола Верховена чрезвычайно привлекательным – с продюсерской, режиссерской и зрительской точек зрения, привлекательным и живописным. Однако сам мастер эклектичной фантастики – политического киберпанка с элементом общественной сатиры, не считал свой фильм пророческим – с точки зрения внедрения всех этих машин в людей, всех этих людей в машины. Ему важен был иной аспект, который позже Верховен успешно реализует в иных своих фантастических проектах – «Вспомнить все» и «Звездный десант». В одном из своих интервью Пол Верховен заметил, мне не важна начинка главного героя, чего в нем больше, человека или запчастей, важно иное – социальный конфликт, обострение этого конфликта. Принцип, заложенный еще в романе-антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла…

Как считает сам Верховен, история машины в человеке или же человека в машине – как на это дело посмотреть, вне контекста дисгармонии общественных отношений была бы пустышкой. То есть историей-однодневкой, обыкновенным фильмом-конструктором, где все действие вращается вокруг робота с лицом, конечностями и душой человека. Но Пол Верховен пошел куда дальше, не случайно местом действия фильма был избран именно Детройт, город, для одних – город машин и небоскребов, для других же моральный и финансовый банкрот. Эдакий Готэм-сити Бэтмена из мрачноватых комиксов-гипотез о будущем человечества. Наполненный нервно-паралитическим газом откровенно бесчеловечных отношений меж разными слоями общества, высшими, озабоченными только своим достатком, и теми, кто давно устал от беспросветности своих серых будней. Город, откуда ушли дух времени и совесть, если верить СМИ и кинематографу, где остались лишь заколоченные дома на окраине да высокий градус уличной преступности. Голубая мечта Джорджа Оруэлла от мира кино, то есть Пола Верховена, который в выборе подходящей локации буквально рыскал по всей Америке в поисках города с оголтелым социальным обострением отношений меж человеком и обществом, меж обществом и властью. Осталось дело за малым: довести эти отношения до абсурда и выставить в неприглядном, почти утопическом, виде. Да еще справить весь этот джаз откровенным обострением конфликта меж властью,  обществом теми, кто далек от высоких трибун и «белых воротничков».

И вот тогда на авансцену истории выходит чудо инженерной мысли, единственная надежда и опора власти, а также всех тех, кто привык — скорее по инерции и долгу службы, блюсти порядок в городе, склонном к анархии. При таком раскладе робот-полицейский, рыцарь в сияющих доспехах, существо с моралью и мозгом человека, но сноровкой и обмундированием машины становится чем-то вроде третейской судьи. Он и не сторож дорогим виллам толстосумов, но и не первый стрелок в наспех сколоченной дворовой банде. Он выше всего этого социального беспредела, он – над толпой, но не над законом. Подобный сценарный подход импонировал всем участникам съемочного процесса, в том числе исполнителю заглавной роли в картине Питеру Уэллеру, которому роль досталась совершенно случайно. Стоит отметить один немаловажный факт из жизни фильма, кастинг на роль будущего машиночеловека был скрупулезным, есть обоснованное мнение, на эту роль изначально претендовал Рутгер Хауэр, любимчик Верховена, который вослед своего режиссера-патрона перебрался в Голливуд, однако по стечению неприятных обстоятельств в картину так и не попал.

На роль суперкопа из крови, плоти и значительной доли металла претендовал Майкл Айронсайд, однако он не влез в «сшитый» под фильм костюм сверхполисмена. Уэллер схватил удачу за хвост, сумел втиснуться и в костюм, и в сюжет, а как позже отметил Пол Верховен, и своими актерскими моторикой и механикой произвел самое благоприятное впечатление на режиссера. Горячий парень с решительным, пронзительным взглядом на почти окаменелом безжизненном лице. Актер, было дело, пытался поспорить с режиссером на предмет окаменелости лица, мол, его, Питера Уэллера, лицо – суть сама жизнь, душа и добро, но режиссер был непреклонен. В нем, мертвом, теплится жизнь, парадокс. Этот самый парадокс и должен был – по смелому замыслу Верховена, стать главным движком киномифа о человеке, ставшем машиной, или же о машине, у которой вместо пламенного мотора – сердце, и ему не хочется покоя…

Судьба картины была однозначно предсказуемой, в ней было все, что отвечало требованиям современного пытливого киномана: основательно продуманный, хоть и несколько раз переписанный, сценарий, качественный экшн, жесткий драйв и новаторские приемы в съемочном деле, привлекательные актеры. При сравнительно низком бюджете в 13 миллионов долларов фильм довольно-таки быстро набрал в широком прокате в три раза больше затраченного на свое производство. Однако в историю кинематографа вошел совершенно по иным причинам. Картина сумела завоевать своего зрителя – именно что своего, то есть нишегого, определенного, кто хотел увидеть в «Робокопе» нечто свое и только свое. Так, концептуальные конспирологи от мира закулисных политических интриг разглядели в картине Пола Верховена зашифрованный протест против основополагающей функции государства быть машиной подавления личности, стирания границы персональной идентификации человека, втаптывание индивидуума в толпу. Народ, толпа ненавидит государство как средство манипулирования, за тиранию даже в бытовых вопросах, общество, активная часть населения, сопротивляется государственному гнету по причине нетолерантного отношения к отдельным элементам общественного устройства. Ловко и умело манипулируя этими постулатами, Верховен сотворил маленькое социальное чудо из своего – казалось бы, типичного боевика.

Что касается боевика и его основы основ – жесткой конструкции повествования, прямолинейности действия, здесь настал черед порезвиться поклонникам этого славного жанра. «Робокоп» сумел завоевать симпатии также и тех, кто упивается борьбой человека с человеком, человека с машиной, кому важен сам факт игры, жесткой и бескомпромиссной, нежели ее социальный аспект. Поклонники новаторских технологических приемов, которые привносит в нашу жизнь большая литература и широкий киноэкран нашли для себя здесь технологически выверенный сюжет. Еще бы, перед нами – суперчеловек, которого судьба и алчные властители умов решили превратить в куклу, обычную куклу, железное тело и рефлексивное душевное начало. Каждый элемент конструкции кинофильма – и все вместе, сыграли на опережение своей славы, у картины было два продолжения, но тематически, финансово и по множеству иных, маловнятных порой, причин, и второй фильм, и третий были куда менее привлекательными своего отца-основателя кинодинастии «Робокопа». Второй фильм потерял Питер Уэллера как заглавное действующее лицо, разочаровавшись в сюжетной линии повествования второго фильма, актер не стал принимать предложение сниматься в третьем, посчитав, что кинобоссы Голливуда исчерпали все авансы, вложенные в тему картины, еще на проекте, реализованном Верховеном. На третьем фильме тему «Робота-полицейского» решили окончательно похоронить и забыть, оставить в истории как артефакт времени и таланта мастера выверенного сюжетно и характерно фильма – Пола Верховена.

Однако в 2014 году, голливудские кинобоссы, точнее – Sony Pictures, решили вернуться к теме, казалось бы, оставленной навсегда в пылких и пытливых умах своих фанов в том виде, в котором его изобразили Пол Верховен и Питер Уэллер. Перенести весь сюжетный преферанс Пола Верховена, главных героев самым тщательным образом из 80-х годов уже прошлого века в наше с вами время смартфонов, беспилотников и прочих дорогостоящих игрушек, ничего не расплескав по дороге. При этом при всем добавив в свое новое полотно размах и бюджет, если в первом случае фильм стоил 13 миллионов долларов, то затратная часть фильма 2014 года составила серьезную сумму – 100 миллионов. Продюсеры новой картины – и небеспочвенно, полагали, если браться за легендарные темы, то браться надо со всей моральной и финансовой ответственностью перед теми, кто живет и дышит оригинальным кинофильмом Верховена. Новая картина, что само собой разумеется, выдалась иной стилистически, однако ставка продюсеров ленты на мало известного бразильского режиссера Жозе Падилью себя полностью оправдала. Мальчик прилетел с нужной планеты, не просто из страны Бразилии, где миром правит постоянное, скрытое противостояние небоскребов и фавел, роскоши вилл и нищеты трущоб. Жозе Падилья сумел из плакатно-социальной агитки Верховена самым трепетным, самым тщательным образом изъять тему социального протеста и распластать ее куда шире, на глобальном уровне, вывести из тени верхувенского памфлета генеральную линию киноленты.

Теперь во главе угла – не только социальная, но просто физиологическая уязвимость человека, его ранимость, не только душевная, сколько физическая. Вкупе с наимоднейшими и мощными технологическими наработками новый человекоагрегат вышел максимально убедительным, доподлинно настоящим. Равно с тем и сюжетная линия выросла из лобового зубодробильного полицейского боевика с намеком на эпичность в действительно эпическую драму со множеством подтем и семантических подпунктов. Новая лента на тему Робокопа была бы неполноценной, не привлеки продюсеры киноремейка в картину знатных актеров современности. Главным действующим лицом, тем самым полицейским, волей злого рока ставшего получеловеком, полумашиной, здесь аккредитовался сильный, характерный, с драматической хрусткой харизмой Юэль Киннаман, роскошный Гари Олдман и не менее очаровательный Сэмюэль Л. Джексон в особенных рекомендациях не нуждаются, равно как не нуждается в представлении главный идеологический антагонист пьесы. В этом образе выступил не просто актер, актерище, сыскавший только за последний пяток лет больше славы и почета, нежели за всю свою иную актерскую жизнь, Майкл Китон.

Трепетное и чуткое отношение к материалу плюс революционные приемы в производстве ремейка принесли желаемые плоды, а также всемирное признание у киномана на всех материках и континентах, не случайно самый сильный и убедительный бокс-офис у «Робокопа» дня сегодняшнего, то есть 2014 года, случился… в Китае. Россия внесла свою очаровательную финасовую лепту в дело становления нового «Робокопа». Финансовый итог был ошеломительным, при затратах в 100 миллионов долларов, мировой бокс-офис дал почти две сотни миллионов. Притом, что – ремейк, притом, что тематически фильм выходи за типологические рамки основного возраста и гендерного вектора основного кинозрителя. Однако судьба нового «Робокопа» — совершенно иная история…