ИМА-ПРЕСС

ПЕТЕРБУРГ. Масленичная неделя в этом году начинается 12 февраля. Как только не называли Масленицу в народе – «честная», «широкая», «весёлая», «разгульная». «Хоть с себя всё заложить, а Масленицу проводить» – по этой поговорке проводили семь масленичных дней все, вне зависимости от возраста и чинов. Подробно о том, как отмечали один из самых красочных праздников на Руси ее правители, можно узнать, обратившись к цифровым копиям уникальных изданий, доступных на портале Президентской библиотеки.

И. Н. Божерянов в историческом очерке «Как праздновал и празднует народ русский Рождество Христово, Новый год, Крещение и Масленицу», изданном в 1894 году, начинает рассказ о традициях масленичной недели со времен Петра I как «главного насадителя иноземных забав на Руси». Именно при нём во время Масленицы начали строить балаганы и карусели на площадях и устраивать маскарады. Повинуясь воле Петра, бояре и боярыне, считавшие прежде за великий грех наряжаться, теперь «усердно рядились и переодевались по несколько раз в день».

Первый грандиозный маскарад Пётр I дал «в четверг сырной недели» 1722 года в Москве. Вот как описывает его историк Божерянов: «Шествие открывал арлекин, ехавший на больших санях, запряжённых 6-ю лошадьми, шедшими гуськом одна за другою и украшенных побрякушками. В других санях ехал Князь-папа Зотов, облечённый в чёрную мантию из краснаго бархата, подбитую горностаем, в ногах его возседал Бахус на бочке; за ним свита, замыкаемая шутом, который сидел в санях, везомых 4-мя свиньями. Потом началось шествие самаго флота, под предводительством Нептуна, сидевшаго на колеснице с трезубцем в руках, запряжённой двумя сиренами…

…В процессии находился и Князь-кесарь Ромодановский в царской мантии и княжеской короне. Он занимал место в большой лодке, которую тащили два живых медведя. Наконец появилась громада – 88-пушечный корабль, построенный совершенно по образцу корабля Фридемакера, спущеннаго на воду в марте 1721 г. в Петербурге. Он имел три мачты, и полное вооружение до последняго блока включительно. На этом корабле везённом шестнадцатью лошадьми, сидел сам Пётр I, в одежде флотскаго капитана с морскими генералами и офицерами и маневрировал им как бы на море…

…За этим кораблём следовала раззолоченная гондола Императрицы, бывшей в костюме фрисландской крестьянки, а свита ея состояла из придворных дам и кавалеров, одетых по-арабски. За гондолою появились настоящие члены маскарада, известные под именем «неугомонной обители»; они сидели в широких, длинных санях, сделанных на подобие драконовой головы и наряжены был волками, журавлями, медведями, драконами, представляя в лицах Езоповы басни. Такое пёстрое и чудное маскарадное шествие через Тверские ворота потянулось в Кремль при пушечных выстрелах, куда и прибыло в вечеру. На следующий день, а также на третий и 2-го февраля сбор назначен был у ворот, построенных тогда купечеством. Этот маскарад окончился великолепным фейерверком и пиршеством. В продолжении четырёх дней московскаго карнавала участвовавшия в нем особы переменяли по несколько раз свои костюмы».

Интересно, что в книге А. В. Терещенко «Быт русского народа», изданной в 1848 году, электронная копия которой также доступна на портале Президентской библиотеки, есть описание схожей масленичной традиции, распространённой в Сибири. Объяснял это этнограф так: «Возка корабля с парусами и снастями и пр., заимствована от маскарада, данного Петром Великим в Москве на маслянице, и введена в Сибирь поселенцами и должностными людьми, которые поныне вводят в этот край многое новое, и распространяют вкус и охоту ко всему хорошему и изящному».

Но вернёмся к первому масленичному карнавалу. Франц Лефорт, ближайший помощник и советник Петра I, в одном из своих писем рассказывал, как проходили последующие дни масляной недели 1722 года: «5-го мы все ещё были в Тверском форштаде и гуляли, оттуда мы отправились на Царицын луг, где Царь нас угощал, и где опять был фейерверк, чем и закончили праздник. Нельзя сказать, чтобы во время этого гулянья вино пили насильно и принуждённо; напротив мы иногда порядком мёрзли».

Пётр Великий и в основанном им Петербурге потешался на Масленице маскарадным зрелищем. Участники карнавала собирались на площади напротив собора Св. Троицы (сейчас на его месте построена часовня Троицы Живоначальной), у так называвшейся пирамиды четырёх фрегатов, возведённой в честь победы русского флота в Гренгамском сражении. По сигналу, данному государём, который был одет барабанщиком, все скидывали плащи и оставались в карнавальных костюмах. «Тут посреди испанцев, греков, турок, китайцев и индейцев, являлись карлы с длинным бородами, возившие на тележках высоких царских гайдуков, спелёнутых, как дети…

…Потом следовали весёлыя, одушевлённыя катанья, где,  между множеством огромных саней, сделанных на подобие лодок, в которых сидели замаскированные члены Царской фамилии, иностранные министры и знатнейшия особы обоего пола, видны были Нептун в раковине с трезубцем, влекомый двумя сиренами; Бахус с кубком в одной и с лавровым венком в другой руке, царский шут одетый медведем, в санях, запряжённых шестью медвежатами», – пишет И. Н. Божерянов в своём историческом очерке. Накануне маскарадов, которые продолжались в течение всей масленичной недели, их участники собирались во дворце князя Меньшикова, где каждому указывалось его место в процессии. Маски на время карнавала снимать запрещалось, за это грозил штраф – 50 рублей…

В Петербурге горки и балаганы на Масленицу строились на Неве, между Петропавловской крепостью и Зимним дворцом. Здесь же Бирон «в последние дни своего могущества на маслянице дал петербуржцам невиданное зрелище. Ему вздумалось, для развлечения Императрицы Анны Иоановны выстроить ледяной дом; начались спешныя работы, которыя, благодаря стоявшим жестоким морозам, доходившим до 40°, подвигались быстро и ледяной дом вскоре был готов».

Все эти затеи делались для свадьбы шутихи Авдотьи Бужениновой и князя Голицына, известного в шутовском «чине» как Квасник, – человека образованного, но впавшего в немилость из-за того, что принял католическую веру для женитьбы на итальянке.

К торжеству, которое состоялось в феврале 1740 года, было приказано привезти в Петербург по два представителя всех племён и народов, проживавших в России, в национальных одеждах и с национальными инструментами. Таких собралось 300 человек. Все они – кто на верблюдах, кто на оленях, кто на волах, а кто и на собаках, «поездом» следовали за молодожёнами, которые сидели в железной клетке, поставленной на слона. После венчания состоялось пиршество и танцы, а затем Квасника и Буженинову отвезли в Ледяной дом и приставили караул, чтобы новобрачные до утра не вздумали сбежать.

Полное описание «ледянаго дома» и всех находившихся в нём вещей (а изо льда было буквально всё – мебель, посуда и даже дрова) было сделано в 1741 году академиком Георгом Вольфгангом Крафтом, электронная копия этого документа доступна на портале Президентской библиотеки, а само событие легло в основу известного романа Ивана Лажечникова.

Екатерина II сразу же после своей коронации, которая пришлась на Масленицу, устроила в Москве трёхдневный маскарад под названием «Торжествующая Минерва», «песни и хоры» к которому сочинил А. П. Сумароков. Как пишет И. Н. Божерянов «Составились важныя и смешныя отделения с приличными символами: так на высокой колеснице изображался Парнас, Аполлон, Музы. Тут возседал Марс с героями в полных доспехах. Здесь видели Палладу с шлемом на челе и копьем; у ног ея сова с математическими инструментами. Далее являлся Бахус с Силеном, с вакханками, под балдахином и т. д. Всех колесниц считалось до 250-ти, некоторые из них были везомы 12-ю, а другия 24-мя волами: действующих лиц находилось до 4-х тысяч».

А когда в 1777 году Екатерина II дождалась рождения внука Александра, она на радостях устроила гуляния, которые вошли в историю под названием «бриллиантовой» Масленицы. Дипломат, британский посланник при дворе Екатерины Джемс Гаррис сообщал: «Императрице угодно было устроить в течение масленицы праздник, который своим великолепием и изяществом превзошёл все, что можно придумать в этом роде. За ужином десерт подавался на драгоценных блюдах, сверкавших каменьями на сумму до двух миллионов фунтов стерлингов» (с дипломатической перепиской сэра Джемса Гарриса – графа Мальмсбюри вы можете познакомиться на портале Президентской библиотеки). После трапезы были затеяны игры, и тем, кто оказывался в них победителем, императрица преподносила бриллиант. Всего за один вечер она раздарила своим приближенным около 150 драгоценных камней.

Масленица в Петербурге во времена Екатерины II была действительно карнавалом. В размещённом на портале Президентской библиотеки уникальном историческом документе – «Записки, служащие к истории…» (1881 год) С. А. Порошина, воспитателя Павла Петровича, находится следующее описание «масляной» 1765 года. В первые четыре дня праздничной недели в придворном театре давали спектакли, а на пятый «повестка была, чтоб в комедию съезжаться в маскарадном платье и оттуда, кто изволит, ехать в маскарад к Локателию, в старой деревянной дворец. Оному маскараду положено продолжаться от сего вечера до воскресенья до утра». Старого деревянного дворца, где, кстати, родился будущий император Павел I, сейчас уже не существует, на его месте теперь стоит Михайловский замок. Сам 11-летний Павел в увеселениях участия не принимал: «Его Высочество… из опочивальни выходить не изволили», так как «за ушьми показалась опухоль» и ему «прикладывали припарку».

Екатерина II приехала на маскарад в «мужском домино кофейнаго цвета и ходила под руку с Гр. Гр. Орловым и фрейлиною Анною Вас. Паниной. Государыня два раза кланялась Порошину и, наконец, подозвав его к себе, более получаса с ним шутила, не показывая вида, кто она».

На этом маскараде присутствовал и приехавший в тот год в Петербург известный итальянский авантюрист Джакомо Казанова. В своих записках он поделился впечатлениями от увиденного: «Вся обстановка бала представляла зрелище причудливой роскоши в убранстве комнат и нарядах гостей; общий вид был великолепный. Любуясь им, я вдруг услышал случайно чьи-то слова: «посмотрите, вот Императрица; она думает, что её никто не узнает; но погодите, её скоро все различат по ея неотступному спутнику Орлову».

Развесёлые празднества, устраиваемые ею в молодости, Екатерина будет вспоминать до преклонных лет. Любопытна запись от 25 октября 1792 года (в то время императрице шел 64-й год) в дневнике статс-секратаря Екатерины II А. В. Храповицкого, ознакомиться с которым можно на портале Президентской библиотеки. Государыня, разговаривая со своим статс-секретарём о доме Убри, где он жил, «изволила сказывать, что в 1766 году на масляной были в нём у Пассека, Петра Богдановича, знает столовую с пятью окошками, и тогда Строганов проехал в маскерадном платье и курьер был одет Арлекином. С удовольствием повторила, как всё это еще помнится».

Каков был костюм графа и вид его экипажа, можно судить по тому, что А. С. Строганов был одним из самых богатых вельмож екатерининского двора и большим ценителем искусств, за что впоследствии и был сделан президентом Императорской Академии художеств. Кстати, в одной из своих комедий Екатерина «вывела» Строганова под весьма «масленичным» именем «Сам-Блин». Электронная копия раритетного издания 1893 года «Сочинения императрицы Екатерины II» также находится на портале Президентской библиотеки.