ИМА-ПРЕСС

IV Международный фестиваль русской и финской культур «КУКУШКА»-2019 представляет. Интервью с мэтром русского фольклора было записано на днях, когда он вернулся с XVI фестиваля «Мир в Сибири», проходящего в Шушенском. Сергей Николаевич  бессменно является председателем жюри конкурсной программы этого фестиваля. По его словам, такие проекты, как «Кукушка», «Мир в Сибири» и другие дают счастливую возможность увидеть, сколь огромен потенциал в нашей традиционной культуре.

ДЕЛА ФОЛЬКЛОРНЫЕ 

Несколько месяцев назад тебя выбрали председателем Российского фольклорного союза. И как новое кресло – не жмёт?

В каком-то смысле жмёт, потому что работы в РФС много, а людей, реально способных работать в нём, очень мало…

 …А, как известно, кадры решают всё.

Проблема в том, что людей в РФС очень мало.  В перспективе, думаю, Российскому фольклорному союзу нужно обновление, омоложение. Нужно реагировать на те тенденции, которые сейчас происходят в современном мире и связаны с традиционной культурой, держать руку на пульсе.

Какие последние новости у фольклористов?

Недавно прошла «Школа на Дону»; затем мы провели молодёжную смену в Тавриде. Была также организована детская смена «Наследники традиций» в Артеке, куда съехалось большое количество талантливых детей, занимающихся фольклором. Они заряжали своей энергией всех остальных артековцев.

Кроме того, РФС партнёрствует с молодёжным форумом, который проводится в Крыму, в Судаке. Нынче там прошла смена «Народная», объединившая около четырёхсот участников. Туда были приглашены те, кто так или иначе связан с народной культурой – либо с её академическим крылом, либо с фольклорным. Задача состояла в том, чтобы, сведя воедино два этих потока, которые сегодня имеют место быть на нашем культурном небосклоне, произвести некий замес и сделать так, чтобы одни учились у других. И чтобы максимально снять антагонизм, который сегодня существует.

НЕ РЕВОЛЮЦИЯ, А ЭВОЛЮЦИЯ

К тебе как председателю РФС поступает много вопросов от людей, неравнодушных к развитию традиционной культуры сегодня. Например, целый ряд очень интересных моментов обозначил коллектив «Традиция» из Омска. В частности, их интересует, есть ли у тебя какие-то механизмы противостояния современным извращенным формам пропаганды так называемой русскости (квасной патриотизм, фольклорная «клюква» и пр.)?

В своих многочисленных поездках я постоянно вижу массу проявлений псевдорусскости, которые есть во многих местах и где пытаются нести знамя национальной культуры, не имея к ней никакого отношения. Как правило, такие люди не имеют опыта общения с корневой культурой. Зачастую это клубные потоки (те же досуговые центры и т.д.). В основе своей деятельности они используют сотни раз переписанные образцы народных песен, которые в силу многочисленных переписок и трактовок стали очень далеки от народа.

Дело в том, что сама культура всегда существовала в определённой среде, где были отличительные моменты – то, что мы называем локальными особенностями. Это: локальный репертуар, определённый набор песенных жанров; локальный народный костюм, его эстетика; локальные типы многоголосия, характерные для конкретной местности.

Всё это нарабатывалось веками, бережно хранилось и передавалось от старших поколений младшим. А клубная система практически на 90% утратила эту уникальную связь с локальными культурами.

С хореографией ещё хуже. Она уже давно по сути своей не является народной, а является продуктом авторских фантазий, авторского производства. Зачастую эти авторы понятия не имеют о том, как танцевали в народе. Но они выросли под крылом образовательной, обучающей системы воспроизводства кадров для культуры. Два потока – традиционный фольклор и клубное направление – разошлись давно. Сегодня они движутся параллельно, и каждое из них претендует на знамя национальной культуры. В частности, адепты-кадровики говорят: «Мы профессионально ходим по сцене, профессионально поём песни, а вы – самодеятельность и ничего не понимаете…» Кстати, эта проблема была поднята на «Тавриде».

Каковы же механизмы противостояния «клюкве»?

В своей творческой деятельности я давно практикую иные методы: не воюю против кого-то, а доказываю состоятельность своего взгляда, своего пути. Просто делаю своё дело и надеюсь, что делаю его хорошо, поэтому оно имеет резонанс. Оно является показателем моего отношения к данной ситуации.

То есть, главный механизм противостояния – не искать его, а реализовывать свои убеждения.

Да. Если кому-то нравится с кем-то ссориться, унижать оппонентов, то, боюсь, толку от этого не будет. Надо же понимать историко-культурную ситуацию! Люди, утратившие на сегодня связь с корневой национальной культурой, пытаются при этом что-то сделать в русле академической культуры – это не их вина, а беда. Их так научили, они просто другого не знают. Поэтому чем шире будет спектр нашего влияния в лице фольклорных ансамблей, центров традиционной культуры, проектов этой направленности, чем больше будет положительных примеров – тем уверенней будет выправляться положение дел.

И, наверное, не стоит кардинально махать мечами?

Да, революционными методами здесь ничего не сделать.

С ПЕСНЕЙ ПО ЖИЗНИ 

О нотной грамоте. Любознательные омичи отмечают, что наши предки не пели по нотам, а современные фольклористы нотную грамоту используют. И что в итоге получается – академический фольклор?

Это уже кухня, о которой нужно говорить долго и подробно. Тем не менее, отмечу: очень малая часть современных фольклористов использует так называемые нотные расшифровки как основной материал. БОльшая часть всё равно слушает фонограммы, а расшифровки являются дополнительным средством для углублённого вхождения в материал.

То есть, нота сама по себе не страшна. Вопрос в том, КАК ты её используешь. 

Да, вопрос в том, какое место она занимает. Если первое – тут есть свои опасности.

А ещё омичи говорят, что в их коллективе некоторые участники за год изменяются внутренне до неузнаваемости именно через пение и общение посредством песни. Но при этом их называют сектантами… Как тогда быть стремящимся к традиционной культуре, чтобы общество нормально  к этому относилось?

Многое зависит от поведения. Если мы будем бросать социальные вызовы обществу, то оно и будет реагировать на это как на предмет, который действует вызывающе. Если бы нас, фольклористов, было критическое большинство, и мы бы ходили в национальных костюмах хотя бы раз в году, если бы нас были не десятки человек в пределах одного города, а многие тысячи – то, думаю, город бы реагировал на это адекватно. Люди привыкли бы к этому и, возможно, стали бы участвовать в этом процессе, продвигать саму идею.

Нас действительно очень мало. Во многих городах нашей страны нас могут воспринимать как сектантов: что мы проповедуем какую-то идею, но при этом закрыты и в каком-то смысле даже агрессивны. Прежде всего, нужно снять свою агрессию к обществу, быть к нему открытым, выходить к нему с улыбкой. При этом надо оставаться современным и не играть в реконструкцию – если только это не специально отведённое пространство в рамках конкретного реконструкторского проекта…

Например, тех же рыцарских турниров.

Да, когда надо показать реконструирование определённого образа жизни. На такие события приходят специальные зрители, знающие, куда они идут и зачем. А если мы в пределах города пытаемся непонятно по какой причине заниматься реконструкцией, это и в самом деле вызывает недоумение. Сегодня мы живём в ином социокультурном пространстве, и его нельзя не учитывать. Нужно оставаться современными и осторожней обращаться с предметами традиционной культуры.

А самое главное – доброе отношение к миру. Нужно понимать, что мы попали в очень сложную историко-культурную ситуацию, в которой практически не происходит прямого наследования традиций. Многие люди, считающие себя русскими, татарами, чувашами и так далее, – прежде всего, современные люди, а потому уже представители той или иной национальности.

И ещё надо понимать, что никто не обязан воспринимать наши идеи и принципы, особенно когда они подаются с некоторым напором, внутренней агрессией.

А причина агрессии – декларирование истинности личного понимания и «кто не с нами, тот против нас»? Наверное, это и рождает слово «сектант».

Да, и это в том числе. Надо же понимать историко-культурный контекст – что вообще происходит, в каком мире мы живём. Если вы открыли для себя какое-то знание, то это не причина, чтоб указывать другим и менторствовать. Люди-то ни в чём не виноваты, и знание им нужно доносить с добром и теплом, а не с чувством некоей избранности.

О РАЗУМНОМ ПОДХОДЕ К ТРАДИЦИИ

Скажи, являются ли компромиссом и правильным отношением к традиционной культуре современные трактовки традиционного фольклора?

В последнее время у нас появилось много народных теоретиков, рассуждающих о предмете народной культуры, о славянах и славянской культуре… Они начитались книг и имеют книжный взгляд на суть. Думаю, у них нет опыта общения с живыми людьми-носителями того, о чём они рассуждают.

То есть, это исключительно бумажный опыт, не подкреплённый жизнью…

Да. С одной стороны, он хорош, но с другой – весьма неполноценен. Опираться на него и верить в него, как в Бога, я бы не стал. Я склонен верить народному гению – тому, что веками давалось, обреталось, даже подвергалось некоей трансформации, шлифовалось и передавалось по наследству. При этом ненужное уходило. Это то, что мы называем народной мудростью.

А что насчёт компромисса между традицией и сегодняшним днём в лице современных обработок фольклора – этно-джаз, фолк-фьюжн и так далее? Когда человек пропускает традицию через свой внутренний мир и выдаёт на-гора свои впечатления и размышления?

Это и есть ответ: мы видим современного человека, который определённым образом обращается к корням и преобразует свои впечатления в некую музыкальную историю. Но творчество человека, имеющего имя и фамилию, не является фольклором, и не нужно называть это народной культурой и традиционной музыкой.

Неслучайно группы, ансамбли дают себе название, чтобы их отличали друг от друга. Мы имеем дело с современными проекциями, которые появляются из традиционного фольклора. В них звучит электроника, барабаны, гитары и другие инструменты, там есть голоса.

Другое дело, что в качестве базы берутся фольклорные песни; но это не фольклор. Это творчество конкретных креативных людей, которые берут за основу фрагменты, части, интонации из фольклорных песен. Они аранжируют их и делают свой особенный продукт, который имеет право на жизнь. К нему так и надо относиться.

ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО…

Продолжая разговор, омская «Традиция» недоумевает: некоторые профессиональные фольклористы говорят, что в фольклорных песнях слова не важны…

Слова, конечно, важны. Они структурируют пространство, придают определённую драматургию всему происходящему. Если бы не было истории, которая раскрывается через сюжет песен, тогда всё можно было бы петь на тра-ля-ля.  Спели таким образом три куплета – и до свиданья, спасибо, что были с нами. Другое дело, что есть такой фольклорный песенный стиль, в котором очень сложно прочитывать в тексте слово на слух. Для этого нужна практика, опыт общения именно с этим стилем песни.

Есть бесконечно распеваемые слоги, слова, и неопытное ухо теряет ориентир – о чём, собственно, поёт исполнитель. И кому-то со стороны может показаться, что здесь слова неважны, а мы упиваемся красотой многоголосия, тембров, их сочетания, голосоведением, эмоциями, даже куражом. И что всего этого нам достаточно. Но это не так. По себе знаю: раньше я пел, не придавая особого значения сюжетам, потому что концентрировался на правильности исполнения, а сегодня стараюсь максимально вкладывать в слово всю свою энергию. Мой главный посыл к аудитории идёт от слова. У народа, как у Александра Сергеевича Пушкина, ничего не было сказано просто так.

А вот ещё есть мнение, что народные песни в основной массе трагичные. Посему не лучше ли петь лишь солнечные, светлые, радостные песни? А то вдруг песни о горе, смерти привлекут эти состояния в свою жизнь?

Жизнь человека не может складываться из одного веселья и мёда. Она многогранна, любой человеческий опыт важен, и если он имеет особенность повторяться (те же свадьбы, похороны и пр.), то он неминуемо входит в сюжетную канву народных песен. Народ предупреждает через песню о том, что существуют те или иные ситуации. Есть безобидные лирические сюжеты с лёгким налётом грусти, а есть и трагические песни, и переживать подобные эмоции человеку необходимо, чтобы его сердце не превратилось в железный мотор.

Трагизма в русских народных песнях достаточно…

Такое мнение говорит о неосведомлённости. Люди просто не слышали радостных песен. Через народное песенное творчество передаётся огромное количество жанров и состояний. Может быть, выбор отдельных исполнителей имеет такую тенденцию.

ПОД МАГИЕЙ ХОРОВОДА

Является ли хоровод мостом в энергии предков? Так ли это, что сочетание слов, звуков, качений, ритма содержат в себе закодированные знания или ключи к знаниям наших прародителей?

Человек традиционной культуры водил хороводы просто потому, что так было заведено: был порядок вещей, устройства его жизни. И потом, в хороводы входили игровые формы общения молодёжи, взаимоотношений в роду; в хороводах пропевались самые разные истории.

Ты говоришь «так было заведено». Но почему? Какая суть за этим стоит?

Хоровод был неотъемлемой частью жизни предков: взросления человека, его вхождения в очень сложные взаимоотношения с окружающей средой, социумом, с миром. Опять же хороводы хороводам рознь: многие из них носили обязательный возрастной ценз. Одни хороводы водили маленькие дети, другие – подростки, третьи – взрослеющая молодёжь, а у взрослых тоже были свои хороводы. И везде были свои сюжеты.

А тебе приходилось в этом участвовать?

Да, несколько раз. На собственном опыте скажу: когда ты движешься в хороводе, то отлетают всякие мысли и рассуждения. Через звук, через руки, которыми ты связан с другими, через то, что ты стоишь на земле, движешься по ней – ты с невероятной силой ощущаешь связь одновременно со всеми процессами и по вертикали и по горизонтали! Времени на рассуждения просто нет. Ты участвуешь в этом процессе, ты чрезвычайно этому рад, и это состояние возвышает невероятно. И ты вдруг понимаешь величие этого события. Казалось бы, простые незатейливые формы – хождение, взявшись за руки, в определённом ритме и темпе. Но когда это происходит по-настоящему, с выверенным веками звуком на открытом пространстве, то ты находишься под магией происходящего действа. Рассуждения могут возникать потом – у каждого в зависимости от его прозаического или поэтического таланта. А главное – от полученного опыта.

«КУКУШКА» ПРОЙДЕТ ПРИ ЛЮБОЙ ПОГОДЕ, НО…

Таки почему же всё-таки «Кукушке»  нынче не дали денег?

Откуда ж я могу знать? Если бы у нас, к примеру, стояли открытые камеры при принятии решений, мы бы тогда знали, как происходит процесс обсуждения и начисления баллов тому или иному проекту. Не добрали баллов – не ваше счастье в этом году… Но этот процесс закрыт, он не обсуждается, никто перед нами не отчитывается. Хотелось бы, чтобы всё это транслировалось в прямом эфире, но никто, естественно, на это не пойдёт…

Так сложилось, что нынче «Кукушка» денег от государства не получила. А надежда на получение грантовых денег – пятьдесят на пятьдесят. И это всегда рискованно. Мне кажется, под подобные проекты нужно искать постоянных партнёров, которые были бы заинтересованы в существовании такого фестиваля. И у нас была бы уверенность, что всё будет нормально. А пока мы постоянно испытываем стресс…

Выборгская «Кукушка» – важный проект и для россиян и для финнов, имеющих корни в этом регионе. Этот проект надо развивать у него замечательные, многообещающие перспективы. Но пока, увы, нет надёжных партнёров. К сожалению, фестиваль не успевает развиваться с той скоростью, с какой мог бы это делать по причине нестабильной, неустойчивой ситуации с финансированием. А это наносит удар главным образом по программе фестиваля, по её насыщенности. Поэтому мы можем говорить о развитии, но в каком ключе? Творчески всегда есть чем насытить «Кукушку». Вопрос в том, кто поддержит наши творческие фантазии?

Беседовала Наталья КОРТЕЛЕВА